Опыт сравнительного изучения гигиенических условий крестьянского быта и медико-топография Череповецкого уезда. П.И.Грязнов 1880 год.
Глава 12 (сокращенный вариант)
Улома и ее железное производство.
Область кузнечного, гвоздяного производства, занимающая южную половину Череповского уезда, издавна получила название Уломы, по имени погоста Уломы. Всего занято этим промыслом в уезде 10 волостей, и кроме того несколько волостей пользуются им как значительными подспорьем. По пространству занято им около половины уезда. С побочными промыслами (добывание угля, бондарство, изготовление кузнечных инструментов, мехов и проч.) занято не менее 200 селений и обеспечивается населения не менее 35,000 человек (почти треть всего населения).
Собственно „кузлом“ занимается до 8,500 мужского населения, из них до 2,500 детей от 12-ти до 16 лет. Добыванием древесного угля для кузниц занимается около 3,000 человек, большей частью в старческих возрастах. Кроме того значительное участие принимают и женщины — при добывании угля, рубке и перевозке леса, перевозке гвоздя и железа. Всего вырабатывается населением, по собранным мной сведениям, гвоздей 460,000 пудов, кроме заводской переработки железа. Такой обширный промысел на чуждой почве мог развиться только в силу крайней необходимости при неблагоприятных почвенных условиях.
Существование Уломы всецело зависит от этого железного производства. Оно состоит из трех главных операций — выработки железа, разрезки на полосы и прутья и выковки гвоздя и других поделок. Все эти операции производятся и в других смежных уездах, но все-таки за Уломой Череповской остается главенство.
Выработка железа производится главным образом из старого железа, лома, отбросков, привозимых из Петербурга и других городов, всего до 100,000 пудов и местного железа из чешуи и окалин, остающихся после расковки железа и резки, мелкими частицами в кузницах и заводах, всего до 60,000 пудов. Первое железо перерабатывается в полосы, а второе сначала переплавляется в крицы — куски величиною от ½-1 пуда и потом уже на заводах расплющивается в полосы и режется на прутья для выковки гвоздей.
Кроме того, часть кричного железа вырабатывается в Устюжском уезде из болотной руды, но это железо низкого качества и идет на грубые поделки — наковальни, сохи и проч. Железо из чешуи и окалины весьма хорошего качества. Оно есть произведение уломского кузнеца. Прежде это железо бросалось, теперь же оно собирается не только на своих кузницах, но и привозится из других губерний. Для приготовления криц существуют особые печи (доменницы), устраиваемые или хозяевами, или зажиточными крестьянами. В них кладется мелкое железо и сплавляется (выдувается) в крицы. Этим производством главным образом занимаются в восточной части Черецовского уезда.
Растягивание железа в полосы и разрезывание на прутья производится в молотобойных и железорезных заводах, принадлежащих капиталистам, главным образом купцам. Кроме упомяпутого железа они режут на прутья часть привозимого сибирского железа. На этих заводах и доменницах работает до 500 человек крестьян, большей частью из найма.
Третья операция, самая важная для населения — это расковка железа на гвозди, лопаты, сошники, лемехи, топоры, кузнечные инструменты и пр. Из чешуйного железа выковывают так называемый уломский уклад (род стали) высокой ценности, идущий для ножей, лезвий кос, серпов, ножниц. Он известен уже с XVI столетия и употреблялся раньше для производства военных доспехов: панцирей, мечей, палашей и пр.
Производством всех упомянутых поделок занимаются только некоторые селения. Общераспространенным же и главным промыслом служит выковка гвоздей всевозможных сортов, от шпилечного (сапожного) до балковых и корабельных. Все производство гвоздя чисто кустарное: каждый кузнец, мастер имеет свою кузницу, получает железо от расковщиков-хозяев (купцов, богатых крестьян) и сдает им выработанный гвоздь по счету или весу. Крестьян, ведущих дело самостоятельно, не много. Во время крепостного права расковку (по Носырину) вели чрез своих крестьян и помещики. Некоторые из них отдавали крестьян за оброк в аренду купцам.
Нужно предполагать, что железное производство в этом крае развилось раньше XVI века и перешло сюда из Устюжны. В русской торговой книге XVI века значится, что в числе отпускных товаров за границу были вологодские гвозди, уклады Новгородский, Тихвинский и Корельский. В XVII веке в Устюжну были вызваны правительством тульские мастера для выделки ядер и пушек. Носырин приводит (не указывая источников) в цифрах развитие гвоздяного промысла. В 1795 году выковывалось до 20,000 пудов, потом постепенно увеличиваясь, расков в 1857 году достиг до 500,000 пудов, когда стало уже привозиться сибирское железо. По собранным мной сведениям размеры железного производства теперь достигают таких размеров:
Т. е. расковщики имеют, за вычетом провоза и кадок, 19% о прибыли на капитал. Если принят во внимание то, что им приходится, кроме затрат на покупку железа, употреблять до продажи продукта на раздачу денег вперед кузнецам даже половинный их заработок, то все-таки они (при таком извлечении капитала из оборота) имеют до 15% на капитал. Правда, что не все из них умеют хорошо производить свои обороты и бывают случаи, что они теряют свои капиталы от падения цен продукта.
Кузнецы получают за работу 324,000 руб. в течение 6,5—7 месяцев при своих углях стоимостью (даже 20 лет тому назад по Носырину 10 к. с пуда) 46,000 руб. Остается 278,000 руб. Разделяя на 8,500 человек, получим 32 руб. 70 коп. на работника. Но и эта ничтожная цифра в действительности должна распределиться на большее число, так как мы не приняли в расчет труда женщин. Кроме того нужно вычесть расходы на устройство кузницы, инструменты, на перевозку от расковщиков на место производства и обратно.
Обыкновенно делается так, что если кузнец не привозит железо сам с места склада, а пользуется доставкой хозяина, то последний вычитает 3 коп. с пуда за расстояние в 15 верст. Также следует вычесть лишний расход на платье, рукавицы и необходимость держать лошадь. Уже один этот расчет этого громадного производства показывает, как он плохо вознаграждает работника.
Еще население считает выгоду большей, когда оно может пользоваться лесом для углей из наделов; в настоящее время редко у кого хватает своего леса, большей частью уголь покупается привозной. Если мы распределим весь этот заработок на всю массу населения в 30 тысяч, то получим ничтожную сумму в девять рублей на человека.
Полученные нами выводы относительно заработков кузнецов подтверждаются и многими данными, собранными мной на местах от самих кузнецов во многих селениях. Как пример приведу следующий расчет дневной работы: кузнец с нанятым молотником расковывает в день гвоздей (1000 на пуд) от 1/2 до ¾ пуда с плато1 1 р. за пуд, т. е. вырабатывают вдвоем от 50 до 75 коп. в день. Из них платится молотнику с пуда 15—20 к., угара 4 фунта на 18 к., углей идет на 15 к. Таким образом кузнец и молотник получают:
И из этих заработков нужно сделать еще указанные вычеты. Расковывают пуд в день не многие. Но эти суммы нужно увеличить несколько, так как большинство кузнецов хотя отчасти пользуются своим лесом для углей. Во всяком случае, заработок кузнеца колеблется между 35—50 рублями, а молотника не выше 15—25 руб. в рабочей сезон. Отсюда понятно, какими ресурсами располагает кузнец со своей семьей для поддержания своего существования и как он может обставить себя в гигиеническом отношении.
Посмотрим теперь, каким трудом добывает Улома этот скудный заработок, какова ее гигиеническая обстановка в действительности и при каких условиях ведется это громадное производство.
Кузницы представляют собой маленькие постройки большей частью из тонкого леса, 3—4 вершков толщины, с плохой пробивкой стен, без окон и потолков, с земляным полом. Крыши обыкновенно делаются из того же леса или драни и часто засыпаются землею. Отдельного потолка нет. Для выхода дыма в ней оставляется отверстие около квадратного аршина. Для входа сделана маленькая дверка, в которую можно пройти только согнувшись. Так как света недостаточно проходит через верхнее отверстие, то эта дверь обыкновенно остается открытой во время работы даже зимой, и она вовсе не подгоняется для плотного закрытия. Только при ветре она закрывается и нисколько не предохраняет от сквозняка.
Кузницы делаются или на 2 пары рабочих или на одну. Во-первых, среди кузницы стоит горн, с пригнанными к нему махами; рядом наковальня, сечка; вокруг горна ход не больше 2-х аршин. В кузницах, приспособленных только на одну пару, горн ставится у стены. Большинство кузниц устроено с одним горном для двоих — мастера и молотника. Средний размер таких помещений — длины 3,00 метра, ширины 3,00,высоты 1,75, т. е. 15 метров. Если кузница устроена на 2 горна или с одним большим для двух пар работающих, то размеры кузницы делаются больше и достигают 30 куб. метров.
Постройка малой кузницы с горном стоит не более 10 — 15 рублей. При такой легкой постройке вентиляция кузницы очень сильна и раз¬меры ее почти не имеют значения для качества воздуха. Существующая тяга в крышу от горна усиливает и без того сильное проветривание через стены, дверь и часто щели в стенах. Такая плохая постройка, кроме отсутствия средств, кузнецами делается и потому еще, чтобы не понести убытков от пожара, которые случаются нередко.
Средний срок для существования кузницы считается около 10 лет. Обыкновенно кузницы стоят вблизи селений, и как мы выше заметили, иногда для них выбираются самые дурные места около болот, так что пройти в них можно не без труда. Они обыкновенно строятся, если позволяет место, в ряд с промежутками.
Получив от хозяина железные прутья по весу и привезя в кузницу, кузнец начинает ковать. Проковав весь 6,5 — 7-ми месячный сезон, он не знает еще, что получит за свой труд, так как хозяева установили такой порядок, что цену они назначают сами уже после продажи гвоздя. Продадут выгодно — накинут несколько копеек на пуд, — нет, назначают minimum. Кузнецу приходится безусловно подчиняться таким порядкам, так как его жизнь абсолютно зависит от хозяйского капитала. Прокормившись своим хлебом с осени до Рождества, а часто и того меньше, он идет к хозяину и просит денег на хлеб и другие надобности.
Многие хозяева денег не дают, а предлагают у них взять по книжке в лавке все нужное, конечно, по гораздо высшей цене, чем можно бы купить в других местах. Волей-неволей приходится мириться и с этим. Дальше наступает пора уплаты податей; кузнец опять идет к хозяину, так как ему нечем за их заплатить. Приходит лето и годовой расчет, оказывается, что он забрал больше, чем заработал, и остался должными хозяину.
В следующий сезон он усиленно колотит молотом, а в конце концов в результате—или долг или ничего. Случись какая-нибудь болезнь, его положение и положение семьи делается ужасным: семья начинает, чем только может, вознаграждать тяжелую потерю —нанимается на все работы и всеми силами старается не дойти до „сумы“. В Уломе „сума“ считается позорной и только абсолютная безысходность заставляет надеть ее бедняков.
Чего только не делает кузнец в борьбе за свое существование: он встает в 1—2 часа ночи, а иногда и раньше, берет с собой кусок хлебай идет в кузницу (это общий порядок работ в Уломе). Поработав часа два-три, он съедает этот кусок и, не отдыхая, работает дальше. Около 7 часов утра после самой горячей работы идет завтракать или обедать. Поев большею частью пустых щей с хлебом и картошки, делают отдых часа 1,- 2. Потом идут и работают опять до 1 часа или 2-х пополудни; в это время они устраивают так называемый обед, состояний из таких же блюд, после которого они уже не отдыхают, а идут прямо на работу и куют до 7 часов вечера. Поужинав, тотчас ложатся спать. И так всего рабочих часов не менее 15-ти; нередко работают и больше.
Вот каким трудом производятся уломские гвозди и как зарабатывается здесь насущный хлеб. Здесь население утратило даже понятие об обеде, и мне только после многочисленных расспросов в разных селениях удалось разъяснить, какой распорядок у них в питании.
В некоторых селениях, рассказывая о еде, вовсе не упоминают об обеде. Действительно его у них нет собственно. Главная закуска утром в 6—7 часов может назваться только завтраком, как его в большинстве случаев и называют. Послеполуденная еда составляет уже более легкую закуску и не может назваться обедом, а только «пабедом», почему после него и не полагается отдыха. Здесь человеку уже не хватает дня для работы; он должен в силу естественных и общественных условий обратить ночь в день.
Нужно заметить еще, что работа эта кроме тяжести требует еще беспрерывного напряжения зрения и внимательности. Нужно, чтобы молот попадал непременно в известную точку расковываемого раскаленного прута и знал свою очередь удара, иначе при ковке в два молотка можно только мешать друг другу и отбить себе руки.
Что работают здесь до крайнего напряжения — это несомненно. Кузнецы рассказывают, что после работы они чувствуют сильное утомление и даже утром боли в руках и пояснице, особенно в начале сезона после летней отвычки от работ. Но если устают взрослые, то что же делается с детьми?! Молотниками обыкновенно бывают мальчики от 12, иногда 10 и 9 лет; они, идя с работы, еле передвигают ноги.
Автор цитированной нами брошюры, Носырин, занимавшийся тридцать лет расковкой, т. е. отдавая железо кузнецам, упрекает уломское население в лени, охоте к вину и беспорядочности. Но он сам не замечает противоречия в своих словах: говоря о кузнецах-собственниках, он признает за ними и ум и уменье добыть себе благосостояние, а о работающих же на хозяев, говорит, что «при своей привычной лени, неряшливости, охоте к вину они только успевают прокормить себя и оплатить лежащие на них повинности; у таких кузнецов редко остаются деньги от заработной платы». Каргопольцев уже иначе относится к этим рабочим, говоря, что здесь не легко они достают свой хлеб и хвалит их честность, почтительность, покорность и то, что они дорожат своим словом.
Мне самому приходилось слышать от некоторых расковщиков, самые хорошие отзывы о трудолюбии и честности этого населения. Живя своей особенной жизнью, не имея столкновений с другими местностями, они сохраняют хорошо свои укоренившиеся привычки. Не будучи хорошо знаком с техникой и торговлей этих изделий, я не могу отвергать того, что кузнецы иногда закладывают в кадки брак и перепродают железо барышникам, за что их очень упрекает Носырин. Но вряд ли тут не всего больше виноваты сами расковщики оплачивающие таким образом труд.
Куют же в Уломской волости счетный гвоздь, хорошего достоинства. При том, хозяева, желая иногда сбыть товар из дешевого материала, дают кузнецам дурное железо, из которого нельзя хорошо выделывать и которого много пропадает во время ковки (угар). Кузнец, взявший по весу железо, должен и гвоздь возвратить тем же весом. За весь угар кузнец должен уплатить хозяину по 4,5—5 коп. с фунта. При плохом железе угар бывает большой и кузнецу приходится еще выкидывать и из той суммы, которую мы вычислили.
Весьма понятно, если кузнец при таких условиях будет с расковкой торопиться и решается иногда на сбыт помимо хозяев. Вся работа хозяина состоит в умении купить железо, во время раздать его кузнецам и уметь продать. Я не сомневаюсь, что если бы здесь было привито артельное начало и кузнецы обладали бы капиталом, то они получали бы большие барыши и продукт их сделался бы лучшего качества. По словам Носырина это и было в имении кн. Голицына.
Процесс ковки состоит в следующем: железные прутья, разрезанные на куски (аршина 1—1,5), кладут концами в горн; молотник раздувает огонь посредством мехов. Когда конец достаточно раскалится, мастер берет его при длинном пруте в рукавице рукою, при коротком щипцами и кладет на наковальню. Тотчас быстро мастер и молотник вперемежку начинают бить молотами, причем первый левой рукой для каждого удара должен повернут прут другой плоскостью.
Молотник кует обеими руками. Образовав конец гвоздя, последний перестает бить, а мастер мелкими ударами окончательно выравнивает острие гвоздя. Потом кладет на сечку (род широкого долота, укрепленного вертикально в неподвижной подставке) тем местом, где должен кончиться гвоздь и ударом молотка надрубает прут настолько, чтобы потом можно было конец легко отломить. Обработанный конец продевают в гвоздницу, состоящую из прочной металлической пластинки, укрепленной горизонтально, с дырами по толщине гвоздя. Вставленный конец тотчас отламывают нагибанием прута. Выступающий толстый конец гвоздя начинают бить для образования шляпки; все это делается чрезвычайно ловко и быстро.
Смотря по толщине прута, а следовательно и гвоздя, железо приходится два или нисколько раз класть в горн для раскаливания, прежде чем гвоздь будет готов. Когда прерывается работа над одним гвоздем, тотчас берут другой прут и снова проделывают с ним то же самое. Молоты бывают разных величин от 2 до 8 фунтов весом, смотря по толщине гвоздя. У кузнеца-мастера молот обыкновенно бывает легче, а у молотника более тяжелый. От величины молотов зависит и то, какие усилия приходится употреблять при ковке. При выделке мелких гвоздей утомляет не столько тяжесть, сколько напряжение. При крупных же - оба работника должны делать более сильные удары и большие наклонные движения, утомляющие сильно поясницу.